Адвокат выступил обвинителем

Первый кассационный суд отправил дело на пересмотр из-за необычного нарушения права на защиту. Оказалось, что основным свидетелем обвинения в процессе выступил адвокат, «защищавший» подсудимого по просьбе следователя. «Улица» спросила адвокатов, встречались ли им случаи предательства защитниками своих доверителей – и что делать, чтобы такого никогда не происходило.

П ервый кассационный суд в начале декабря опубликовал редкое решение – суд отменил приговор из-за обвинительных показаний адвоката, который тот дал на своего доверителя. В открытых источниках не так много подробностей: в тексте решения фигурирует гражданин Насонов, который в ноябре 2015 года был осуждён Чеховским городским судом за разбой (ч. 2 ст. 162 УК) и приговорён к шести годам лишения свободы. Он самостоятельно подал жалобу в Московский областной суд, «засиливший» решение в феврале 2016 года, а затем – в Первый кассационный суд. В последней жалобе он сообщил среди прочего, что «показания на предварительном следствии даны им без участия защитника и с применением к нему мер физического воздействия со стороны сотрудников полиции», «в деле нет доказательств, подтверждающих его причастность к преступлению», а также обратил внимание на «противоречивые показания потерпевшей».

Защитник обвинения

Кассационный суд не стал разбираться с перечисленными в жалобе доводами, пояснив, что это выходит за пределы его полномочий. Но внимание суда привлёк тот факт, что обвинительные показания против осуждённого дал его собственный адвокат, который представлял интересы на досудебной стадии. В этих показаниях защитник-свидетель рассказал, что «в вечернее время ему позвонил следователь и попросил принять участие в качестве защитника в следственных действиях в отношении Насонова И.О., на что он согласился». Также адвокат рассказал, что присутствовал во время дачи подсудимым признательных показаний и выезжал на место преступления, где Насонов якобы ударил потерпевшую бутылкой по голове и забрал её сумку. Эти показания защитника были положены в основу обвинительного приговора.

Первый кассационный суд напомнил, что «в соответствии с п. 3 ч. 3 ст. 56 УПК адвокат не может быть допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах, которые ему стали известны в связи с оказанием юридической помощи». Также суд учёл, что показания защитника были даны без согласия доверителя, что противоречит п. 5 ч. 4 ст. 6 Закона об адвокатуре. Таким образом, было нарушено право Насонова на защиту, подчёркивается в определении. В итоге приговор был отменён и направлен на новое рассмотрение – первое заседание по делу должно состояться уже сегодня.

Узнать подробности жалоб и имя осуждённого «Улица» не смогла – защитники по назначению, представлявшие интересы Насонова, отказались от комментариев. Они пояснили, что не располагают всей информацией и не имеют разрешения от осуждённого на общение со СМИ. По этой же причине не удалось узнать, подавал ли Насонов жалобу на бывшего защитника в адвокатскую палату.

Преступление или ошибка

Член совета АП г. Москвы Константин Ривкин в комментарии «Улице» напомнил, что бывают ситуации, когда адвокату позволяется давать показания в отношении доверителя. Во-первых, в интересах подзащитного и с его согласия. Во-вторых, если адвокату грозит уголовная, гражданская или дисциплинарная ответственность – в целях защиты от обвинений со стороны доверителя он может разгласить адвокатскую тайну. «Во всех иных случаях это, как правило, просто предательство интересов клиента», – подчеркнул он.

Эксперты, опрошенные «Улицей», рассказали, что нечасто сталкиваются с последним вариантом. «Если взять все случаи недобросовестного участия адвокатов за 100%, то подобная ситуация, когда адвокат даёт показания, наверное, меньше 1%. А оставшиеся 99% нарушений адвокатами прав своих подзащитных связаны просто с недобросовестной работой», – уверен адвокат Сергей Колосовский. Он считает, что благодаря последним изменениям в УПК проблема «карманной адвокатуры» стала решаться. Напомним, в 2017 году были внесены поправки, которые обязали суд и следователей соблюдать порядок назначения, утвержденный Федеральной палатой адвокатов. А принятые в конце 2019 года – обязали палаты использовать автоматизированную систему распределения дел по назначению, чтобы исключить влияние любых заинтересованных лиц на распределение поручений. Но в разговоре с «Улицей» адвокаты больше говорили о злоупотреблениях со стороны правоохранительных органов.

Анна Денисова,
член Совета АП Ленинградской области

Это редкий судебный документ. Надо сделать так, чтобы о его существовании узнали рядовые дознаватели и следователи, которые, по словам уважаемого Генри Марковича Резника, в последнее время сделали попытки допросов адвокатов национальным развлечением.

Защитник Максим Никонов назвал решение суда «выдающимся» и по другой причине. «Обычно вызов на допрос адвоката по делу его подзащитного практикуется следователями для последующего отвода защитника, – согласился он. – Здесь же допрос защитника, во-первых, был проведён судом, а во-вторых, судя по изложенному в определении, использовался для укрепления доказательной базы обвинения». Он подчеркнул, что, безусловно, это не только нарушение УПК судом первой инстанции и защитником, но и «совершенно лобовое» нарушение Кодекса этики адвоката.

Адвокат Александр Мелешко уточнил, что ситуация, описанная в определении суда, не допустима не только потому, что адвокат не подлежал допросу, но и потому, что на предварительном расследовании есть процессуальная форма фиксации свидетельских показаний – протокол. «То, что отсутствует в протоколе, нельзя восполнять другими способами», – подчеркнул он.

Адвокат добавил, что ситуация, описанная в определении, достаточно простая – «ежу понятно, что так делать нельзя» – но есть и более сложные ситуации. «Часто адвоката вызывают на допрос для опровержения версии бывшего подзащитного о нарушениях, допущенных в ходе предварительного расследования. В этом случае адвокат сталкивается с этической дилеммой, так как свидетельствуя об отсутствии нарушений, он фактически дезавуирует позицию доверителя. В АП Санкт-Петербурга разбирались такие случаи, и на основании ст. 56 УПК были даны разъяснения о том, что адвокат вправе дать показания только в интересах доверителя», – рассказал он. Эта позиция, по словам Александра Мелешко, не изменилась и после принятия Конституционным Судом в 2019 году определения о том, что допрос адвоката возможен только после соответствующего судебного решения: «Палата считает, что если суд вызывает адвоката для допроса, это ещё не означает обязанности адвоката давать показания. Он всё равно должен принять решение, исходя из требований ст. 56 УПК – оценить, насколько его допрос соответствует интересам бывшего подзащитного, обратиться в палату за разъяснением, как действовать в сложной этической ситуации».

По мнению собеседников «Улицы», нейтрализовать действия «не в меру словоохотливых» коллег можно, обратившись в адвокатскую палату с соответствующей жалобой. «Дождаться заключения квалификационной комиссии, констатирующего нарушение защитником профессиональных обязанностей, и приложить его копию к ходатайству о признании показаний вчерашнего защитника недопустимыми, – объяснил Максим Никонов. – Если ситуация не терпит отлагательства и тактически такое ходатайство необходимо заявить без задержек, то можно просто сослаться на нарушение адвокатской тайны и процессуального иммунитета адвоката».

Александр Мелешко заметил, что такие грубые нарушения права на защиту могут также стать причиной для отмены незаконных судебных решений. «Когда мы вступали в дело и видели, что адвокат действует с конфликтом интересов, то заявляли соответствующие ходатайства об исключении доказательств, полученных с участием такого адвоката и возвращении дела прокурору. В принципе это работает, потому что право на защиту, хотя к нему все относятся достаточно пренебрежительно, иногда становится идеей фикс у судов – соответствующие лайфхаки нужно использовать во благо подзащитного», – объяснил он.

Самый страшный поступок

Константин Ривкин призвал быть осторожнее в выводах – даже по описанному случаю. «Существует презумпция добросовестности адвоката, существует принцип состязательности – нужно понимать, что сам адвокат говорит, почему он так сделал», – объяснил он, добавив при этом, что подтверждение факта предательства адвокатом своего доверителя влечёт прекращение его статуса. Анна Денисова сделала более категоричный вывод: «Такого беспардонного пренебрежения адвоката своими обязанностями в дисциплинарной практике нашей палаты не припомню. Адекватным наказанием для такого дисциплинарного проступка, с моей точки зрения, является прекращение адвокатского статуса». Александр Мелешко согласился, что «необходимо нетолерантное отношение к таким случаям». А Сергей Колосовский даже высказался за ужесточение дисциплинарной практики. «Каждый раз в случае выявления таких фактов нужно наказывать адвокатов жесточайшим образом, потому что нарушение интересов доверителя – это самый страшный поступок, который может совершить адвокат, – подчеркнул он. – Это намного страшнее, чем в интернете гадости писать».

Чтобы очистить корпорацию от адвокатов, которые дают повод сомневаться в своей порядочности, нужно в том числе избавиться от застарелого убеждения, существующего в адвокатуре, что недопустимо жаловаться адвокату на адвоката, считает Константин Ривкин.

Константин Ривкин,
член совета АП г. Москвы

Я всегда считал, что если это мерзавец, который предаёт интерес корпорации, а тем более своего клиента, то можно и нужно жаловаться. Вот тогда мы и будем от них избавляться, а мы тут играем в какую-то корпоративную солидарность.

Впрочем, и доверителям не стоит слагать с себя ответственность, говорит Александр Мелешко. «Ведь выбор защитника – это конвенционное право. Если подзащитный не реализует своё право на выбор, то плохие последствия для него могут возникнуть с большей вероятностью», – полагает он.

Что касается судьбы адвоката-свидетеля, «защищавшего» Насонова, то если на него не была подана жалоба ранее, сейчас ему угрожает лишь общественное порицание – так считает Сергей Колосовский. «Приговор был вынесен в 2015 году, а срок давности привлечения к дисциплинарной ответственности составляет два года», – напомнил он.