64 года борьбы за оправдание

В мае 2023 года Верховный Суд отменил приговор, вынесенный народным судом Башкирской АССР в 1959 году. Тогда 22-летний колхозник Фатхулла Исхаков был признан виновным в «покушении на убийство» трёх соседок. Следствие утверждало, что он «по мотивам мести» нанёс им тяжкие телесные повреждения – хотя женщины практически не пострадали и не запомнили нападавшего. Исхаков отсидел 13 лет. Годы спустя свидетели по его делу признались в оговоре – и рассказали, кто на самом деле совершил преступление. Но борьба за оправдание затянулась на долгие десятилетия. 86-летний Фатхулла Бадретдинович рассказал «Улице» свою историю, а его представители – историю редкого для России оправдания.

Кастрюля мёда

«Только сейчас стал нормально спать – дольше, чем три часа, – вздыхая, начинает свой рассказ Фатхулла Бадретдинович Исхаков. – Всю жизнь, вы понимаете, спал по чуть-чуть: меня эти переживания не покидали. Просыпался и думал, почему так. Это одиночество сидело во мне постоянно».

Исхаков считает, что его судьба была сломана из-за кастрюли мёда. В 1953 году 16-летний Фатхулла – младший из пяти братьев – жил с родителями в селе Большие Каркалы на юго-западе Башкирии. «Голодные годы. Ягоды охапками в лесу – самое вкусное. А так в основном ешь картошку да всякую траву, – вспоминает он. – С деревенскими мальчишками – Фанис, Раис и я – мы залезли к соседу, кто делал мёд. Он хранился в кастрюлях. И мы почти целую такую втроём съели. Как только не заболели».

Через день всё вскрылось; парней «хорошенько выпороли родители» и заставили на коленях извиняться перед хозяином мёда. «Конечно, простили», понимая, что «каждый может соблазниться», смеётся Фатхулла. Но затем его голос становится серьёзным: «А через три года, когда я уже собирался в армию, началась кутерьма. У нас был оперуполномоченный Галиуллин – имя не помню, мы его звали по фамилии. Я дружил с его сестрой, но ничего серьёзного, я её не трогал и никаких клятв не давал. Когда я женился на другой девчонке, Галиуллин меня поймал и говорит: “Я тебя уничтожу, ты посмеялся над моей сестрёнкой и надо мной”. И дал нашему участковому задание набрать на меня что-нибудь, чтобы посадить».

Участковый вспомнил про историю с мёдом, а оперуполномоченный Галиуллин – про указ «Об усилении охраны личной собственности граждан» 1947 года. За кастрюлю мёда Фанису и Раису назначили три года лишения свободы, а Фатхулле «как организатору» – максимальные шесть лет по ч. 2 ст. 1 указа (кража, совершённая воровской шайкой или повторно). «В армию я не пошёл, пошёл в тюрьму, – говорит Исхаков. – Там работал, и мне зачли наказание как один к трём. Через год и восемь месяцев я освободился; дома ждали родители, жена и двухлетний сын, это был 1958 год. Уничтожить меня Галиуллин не смог. Но потом произошло то, что я называю “роковое стечение обстоятельств”».

«И решил всех троих убить насмерть»

22 мая 1959 года Фатхулла «помогал на жаре» со стройкой соседу. Тот проставился за помощь; вечером после застолья Исхаков пришёл домой и «даже не снимая брюк, уснул». По соседству жила семья Раиса Рахматуллина – того самого, с кем Фатхулла дружил и когда-то ел мёд. В их доме спали Сабира, мать Раиса, и её дочь Марьям с подружкой Асиёй. «Для меня Марьям как сестрёнка всегда была, я её угощал, от хулиганов защищал, в бане они у нас мылись, – сбивчиво рассказывает Исхаков. – И все знали, что они там часто втроём спят с мамой и Асиёй».

Примерно в 7 утра он проснулся от удара Галиуллина в бок: «Особо беседовать тот со мной не стал, только сказал – “Ну вот ты мне и попался”. И ушёл». Оказалось, ночью на Рахматуллиных напали. Уже «поднят весь колхоз», приехали председатель и депутаты, у калитки толпятся односельчане, обсуждая «убийство топором». И обвиняют в нём Фатхуллу – якобы он «ходил мстить» семье Раиса, который в деле о кастрюле мёда дал на него показания.

Версия следствия приведена в приговоре суда (имеется в распоряжении «АУ»). «Ночью, когда родители и жена уснули, Исхаков тихонько встал с постели, вышел во двор. Стоя во дворе, вспомнил свою прежнюю судимость и за это решил мстить семье Рахматуллина Раиса. С такой мыслью Исхаков вышел на улицу, вошёл во двор напротив живущего Искандерова, взял у них из-под навеса топор и пошёл в дом Рахматуллиной Сабиры, матери Рахматуллина Раиса. Но войти во двор Рахматуллиной ему не пришлось, ввиду того, что у двора на лавочке сидели молодёжь, как то: Батталов, Зайнетдинов, Асфандияров, Тимербулатов. Увидев их, Исхаков повернулся обратно и другим краем улицы пошёл по направлению своего дома».

Версия следствия из приговора

Ночь была лунная, а поэтому вышеперечисленные свидетели хорошо заметили, что человек [пытавшийся зайти] в дом Рахматуллиных есть Исхаков.

Как утверждало обвинение, позже Фатхулла якобы «проник» в дом Рахматуллиных с помощью проволоки. Там он «при лунном освещении хорошо увидел, что на нарах спят трое». «Воспользовавшись» крепким сном женщин, Исхаков «начал осуществлять свои преступные намерения и решил всех троих убить насмерть путём нанесения повреждений принесённым топором в область головы». Он нанёс «два-три удара каждой», после чего «вышел, закрыл снаружи дверь» и «пришёл к себе домой спать». «Потерпевшие получили тяжкие телесные повреждения», говорится в документе.

Свидетели дали «обстоятельные» показания. «Судебно-биологическая экспертиза» подтвердила, что на пиджаке Исхакова были пятна крови Марьям. А ещё в его доме был найден «кусок проволоки». В итоге было возбуждено дело о «покушении на убийство с использованием беспомощного положения потерпевшего» (ст. 19, п. «а» и «е» ст. 136 УК РСФСР от 1926 года).

«Ты председателя колхоза хотел убивать»

Фатхулла Бадретдинович горячится, указывая на нестыковки в материалах дела: «Представьте топор. Сколько он весит, килограммов пять-шесть? Если хотя бы раз его уронить на голову, сколько будет крови! А на моих брюках ни капли, и все девчонки целые, только царапины на лице по полтора сантиметра». Он указывает, что женщины «даже не проснулись» в момент нападения – очнулась только Марьям, «и то, когда почувствовала кровь». Причём сами потерпевшие «никого в доме не видели», пересказывает он их показания.

Исхаков считает, что две капли крови Марьям попали на его пиджак уже после нападения – когда девушка прибежала к его семье за помощью. «Я обычно вешал пиджак на деревянный кол у двери дома, – объясняет он. – Когда Марьям пришла, она знала, как дверь у нас открыть – мы друг к другу ходили каждый день. Она просунула руку в окошечко у входа, чтобы поднять дверной крючок. И тогда кровь с руки капнула на пиджак».

Наконец, Фатхулла Бадретдинович возмущён приписанным ему мотивом нападения.

Фатхулла Исхаков

Зачем я пойду мстить девчонкам за слова Раиса, с которым мы дружили и давно всё решили, и каждый отсидел [за кражу мёда]?

Годы спустя станет известно, как всё было на самом деле. Указанные в материалах дела «свидетели» сами пьяными принесли топор – и вырезали на заборе Рахматуллиной нецензурные слова. Затем Батталов – который, как вспоминает Исхаков, «любил Марьям и с ума по ней сходил» – зашёл в дом, где бритвой порезал лицо девушки, «чтобы она ни с кем не гуляла». А заодно полоснул её мать и подругу.

Фатхулла Бадретдинович вспоминает, как Галиуллин в поисках нападавшего «заказал [служебную] собаку» в село. «Собаке у Рахматуллиных, видимо, дали понюхать постельные принадлежности. Она взяла след Марьям, пришла к нам. Мы стояли с родителями у калитки – собака прошла мимо меня, внимания не обратила, – рассказывает Исхаков. – Тогда собаковод и Галиуллин ушли совещаться. А когда вернулись, Галиуллин затолкал нас в дом – создавал видимость для соседей. Мы встали в ряд, как солдаты, собаковод пришёл, командует: “Голос”. Собака два раза гавкает и Галлиуллин тут же меня хватает – “Поехали!”. Я ору: “Ты меня опять хочешь подставить”, а он в ответ – “Я не говорю, что из-за собаки, у меня другие вопросы! Ты председателя колхоза хотел убивать, угрожал, у меня есть заявление на тебя!”»

Так в деле Исхакова появился второй эпизод, который стал формальным основанием для ареста. Якобы он «в мае 1959 года в нетрезвом виде пришёл в контору колхозного правления “Победа” и беспричинно обругал председателя колхоза Мухаметзянова нецензурными словами». Следствие квалифицировало это как «сопротивление представителям власти» и «хулиганство» (ч. 2 ст. 74 и ч. 1 ст. 73 УК РСФСР) Исхаков клянется, что ничего подобного не делал, но признаёт – «стоял им поперек горла». Потому что «отвязывал лошадей у этих председателей и возил старухам сено или лес, мужики-то почти все не пришли с фронта».

«Приговор назначен правильно»

С мая по октябрь 1959 года Фатхулла Исхаков находился то в КПЗ, то в тюрьме, то снова в КПЗ. «Передач и встреч с родными не было. Я требовал прокурора, следователя – говорили: “Запрещено”, – рассказывает он. – С 23 по 26 мая меня постоянно избивали. Позже я узнал, что 27 мая те четверо [свидетелей] подписали показания, что якобы видели меня на улице [у дома Рахматуллиных]. Пацанов этих тогда тоже арестовали, дали по 15 суток, били, не кормили, держали в жаре, не давали воды и заставляли показать на меня. Они мне потом (спустя более 20 лет. – “АУ”) все одно и то же рассказывали – что от них требовали именно на меня показать [как на нападавшего]».

Фатхулла Исхаков

А 29 мая пришёл ко мне в камеру Галиуллин и так ударил, что я сознание потерял, кровь из головы текла. Но врача мне не дали, а в материалах появился рапорт начальника милиции, что я якобы хотел покончить жизнь самоубийством.

Дело рассматривал народный суд Первого участка Миякинского района Башкирской АССР. Процесс шёл три дня – с 17 по 19 октября 1959 года. Были допрошены три свидетеля обвинения; показания потерпевших в приговоре не упоминаются. На вопрос «Улицы» о защите Фатхулла Бадретдинович ответил, что ещё на стадии следствия уговорил адвоката отказаться от дела, так как тот «не чувствовал, что добьётся правды». На стадии судебного разбирательства ему назначили адвоката Гильметдинова («за что потом у отца вычли 600 рублей»), но помочь он не смог. Фатхулла Исхаков был признан виновным по всем пунктам и приговорён к 15 годам лишения свободы «с последующей ссылкой за пределы БАССР на пять лет».

О годах в заключении Фатхулла Бадретдинович говорить с «АУ» не стал. Сказал только, что «жаловался везде, где только можно каждые два месяца» – и что «посчастливилось сидеть со знаменитым хирургом», который помог «заочно выучиться на фельдшера». В 2019 году Исхаков рассказывал «Медиазоне» (внесена в реестр «иностранных агентов»), что по три-четыре года сидел в разных колониях, где его брали работать в медсанчасти, поэтому ко второй половине своего заключения он даже мог самостоятельно провести ампутацию.

Обжаловать приговор не вышло. В ноябре 1959 года ВС БАССР снял при рассмотрении апелляции обвинение в «сопротивлении властям» и отменил требование о высылке из Башкирии. Позже суды отменили и «хулиганство». Но в остальном, говорит Исхаков, он «то и дело получал одно и то же: “Приговор назначен правильно”».

За время заключения у Фатхуллы умерли родители и жена, которой было всего 28 лет. Вспоминая об этом, старик начинает плакать и жалеть «оставшегося беспризорником» сына. «Никто из тех пацанов (свидетелей. – “АУ”) не приехал проводить моих родителей и в деревне больше не показывался, им было стыдно», – говорит он. И признаётся, что «не выдержит» дальнейшего обсуждения этой темы.

В июне 1972 года Фатхулла Исхаков освободился по УДО через 13 лет заключения. Он приехал в Уфу и устроился работать рентгенологом, но почти сразу уволился. «Попал из тюрьмы в тюрьму как будто. А мне хотелось больше быть на воле», – объясняет Исхаков. Он поступил в автотранспортный институт учиться на механика – чтобы «водить машины, видеть Россию и свободу». Но следующие 36 лет проработал инженером-испытателем приборов в НИИ Нефтепромысловой геофизики в Уфе (за что получил звания ударника труда СССР и ветерана труда РФ). Исхаков построил сыну дом, второй раз женился и снова стал отцом – теперь уже дочери. И каждый год он писал жалобы в прокуратуру, СК, суды, уполномоченным по правам человека и вообще всем – даже на «Поле чудес», чтобы «усатый [телеведущий Леонид Якубович] помог, у него же есть влияние».

Раскаявшиеся свидетели

В 1975 году Фатхулла Исхаков поехал в Узбекистан к племяннице. В беседе с «АУ» он уверяет – «понятия не имел» тогда, что рядом живёт один из ключевых свидетелей по его делу Ахат Асфандияров. Узнав об этом от родственницы, Фатхулла пошёл в гости к Ахату. Мужчины пили чай, Ахат «извинялся» и рассказывал, что написал чистосердечное признание в лжесвидетельстве ещё в 1963 году. «Он тогда из армии приехал в отпуск, написал признание, отдал его начальнику милиции. Но ответа на момент нашей встречи через 12 лет так и не получил, – пересказывает разговор Исхаков. – Я говорю: “Не имею на тебя никакого зла, пиши повторно заявление, унесу в прокуратуру”».

Это признание пригодится только в 1990 году. Фатхулла Исхаков говорит, что тогда ему очень помогла адвокат Татьяна Мстиславовна Гензберг. Именно она добилась возбуждения производства по вновь открывшимся обстоятельствам (позже она переехала в другой город и связь с ней, к большому сожалению Исхакова, прервалась). Тогда же второй свидетель Дамир Тимербулатов дал нотариально заверенные показания – рассказал, что «оговорил» Фатхуллу под давлением и угрозами «работников милиции». Его слова пересказаны в заключении прокуратуры 2015 года (есть в распоряжении «АУ»): Тимербулатов показал, что «вообще не видел» Исхакова в ту ночь, но милиционеры «угрожали, что посадят всех четверых». То же самое, следует из заключения прокуратуры, свидетелям внушал и следователь.

В 1993 году провели повторную судебно-медицинскую экспертизу повреждений, полученных Марьям Рахматуллиной. Эксперты выяснили, что в 1959 году степень вреда здоровью потерпевшей была установлена ошибочно – и квалифицировали порезы лезвием как лёгкий вред. Впрочем, в том же 1993 году производство прекратили. По данным «Медиазоны», это произошло из-за Батталова: он признался следователям в лжесвидетельстве, но говорил, что уже не помнит подробностей тех событий. В 2012 году он всё же написал явку с повинной, где «подробно описал обстоятельства совершенного им преступления» – признался, что это он порезал лицо Марьям из ревности. Через два года Батталов умер.

К 2015 году прокуратура Башкортостана подготовила заключение о необходимости отмены приговора Фатхуллы Исхакова (имеется в распоряжении «АУ»). В документе говорится, что скончавшийся в 1985 году свидетель Наиль Зайнетдинов «при жизни писал объяснение, в котором также подтвердил, что оговорил Исхакова». Также там упоминаются три комплексные судебно-медицинские экспертизы всех пострадавших и показания свидетелей – уже в пользу Исхакова. Ещё в заключении перечислены все «существенные нарушения», допущенные следствием в 1959 году: отсутствие понятых при осмотре места преступления, недоказанность вины Исхакова по двум каплям крови на пиджаке, ложность первой медицинской экспертизы, избиение Исхакова в КПЗ. В конце документа прокурор РБ Андрей Назаров (занимал должность в 2013–2019 годах) сделал вывод: новые и вновь открывшиеся обстоятельства «являются существенными и ставят под сомнение законность состоявшихся в отношении Исхакова судебных решений». Материалы необходимо направить в президиум ВС РБ «для рассмотрения и отмены приговора» в порядке 49-й главы УПК, написал Назаров.

«Что-то пошло не так»

Верховный суд республики должен был рассмотреть дело 23 сентября 2015 года. Но в этот день прокурор без объяснения причин отозвал заключение, после чего ВС РБ отказался разбирать дело. В итоге производство по нему было прекращено, рассказывал юрист Виталий Буркин. К нему Фатхулла Исхаков обратился за помощью в 2016 году. «Прокуратура не обладает полномочиями на подобный “отзыв”. И закон такой процедуры не предусматривает – возможна лишь “отмена” заключения вышестоящим прокурором, – пояснил Виталий Буркин “Улице”. – Такой отмены не было, поэтому для суда не должен был иметь значения этот внезапный “отзыв”».

С 1993 до 2015 года у прокуратуры были только положительные заключения по делу Исхакова, но «потом что-то пошло не так», говорит адвокат Павел Васильев, который также представляет интересы Фатхуллы Бадретдиновича. «Внятного логичного объяснения причин такого противостояния ведомств у меня нет, – признаётся он. – Что это было? Указания сверху, личные амбиции прокурорских или человеческий фактор, саботаж?»

Примечательно, что действия прокуратуры смутили даже СК. В распоряжении «АУ» имеется письмо и. о. руководителя СУ СК России по Республике Башкортостан Рима Габдуллина, направленное в 2015 году федеральному руководству. Он попросил обратиться «в Генеральную прокуратуру РФ с целью отмены необоснованного постановления об отказе в возбуждении уголовного дела» – а также в президиум ВС РБ с заключением «о необходимости возобновления производства по уголовному делу».

Следующие пять лет Исхаков и его представители жаловались в суды на процедуру «отзыва» заключения. «Но суды хотя и признавали действия прокуратуры незаконными, приговор не отменяли», – говорит Виталий Буркин. В 2021 году Фатхулла Исхаков обратился в Конституционный Суд России (жалоба имеется в распоряжении «АУ»). Он оспаривал конституционность статей 416 и 417 УПК, которые допускают отмену приговора по вновь открывшимся обстоятельствам только при условии инициативы прокуратуры. Эти нормы, настаивал Исхаков, противоречат ч. 2 ст. 46 Конституции, в которой сказано: «Решения и действия (или бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд».

Из жалобы Фатхуллы Исхакова в КС

Я провёл в местах лишения свободы 13 лет по обвинению в преступлении, которого не совершал! Сразу после задержания и до настоящего времени, то есть почти 60 лет, я пытаюсь добиться реабилитации.

КС встал на его сторону и признал, что «пересмотр уголовного дела направлен на улучшение правового положения осуждённого». «Суд определил, что если прокурор произвольно уклоняется от внесения заключения в суд, то это заключение не требуется, – поясняет Виталий Буркин. – Поэтому в апреле 2022 года председатель ВС РФ Лебедев внёс представление в президиум ВС о возобновлении производства по уголовному делу Исхакова. Но президиум ВС не отменил приговор, а отменил только те судебные акты, в которых суды отказывали нам в отмене приговора. Дело решением президиума ВС было направлено в Шестой кассационный суд, чтобы он уже решал вопрос об отмене приговора. И решение, которое он вынес, я могу назвать только диким».

Если ранее суды отвечали, что не находят формальных оснований для отмены приговора, то теперь – когда КС снял этот вопрос – кассационный суд сослался на отсутствие фактических доказательств для отмены приговора. В определении (имеется в распоряжении «АУ») жалоба удовлетворена «частично»: прекращение производства по делу признано незаконным, но приговор в отношении Исхакова оставлен в силе.

Павел Васильев, в свою очередь, приводит пример «дикости» от прокуратуры: «У потерпевшей неизгладимый рубец, а в информационном письме прокуратуры РБ для 6КСОЮ фигурирует “неизгладимое обезображивание”. Зампрокурора республики жонглирует понятиями и пишет в материалах, что только у Фатхуллы Батрединовича [в селе] имелся мотив к совершению преступления. А домовладений на тот момент в данном населённом пункте было 500. Но он на полном серьёзе представляет такую позицию в суде».

В августе 2022 года представители Исхакова обратились в ВС РФ, который в феврале 2023 года согласился с Шестым кассационным судом. «Нам тогда осталась последняя инстанция – обжаловать председателю ВС РФ», – говорит Буркин. Уже почти отчаявшись, в марте Фатхулла Исхаков записал видеообращение к председателю ВС Вячеславу Лебедеву: «Конституционным Судом установлены фундаментальные ошибки следователей и прокуратуры, они написали незамедлительно отменить приговор, не затягивая дело. Уже год прошёл. Вячеслав Михайлович, я прошу искренне <…> я же человек всё же. <…> Издевательское затягивание дела!»

Обращение Фатхуллы Исхакова к председателю ВС

Вникните, я вас прошу! Чтобы я ушёл в мир иной со спокойной душой, верните мне честное имя

Из постановления о передаче жалобы в Судебную коллегию по уголовным делам ВС РФ (имеется в распоряжении «АУ») можно сделать вывод, что в просьбу «вник» зампред ВС РФ Сергей Рудаков. Он постановил не только передать жалобу, но и «отменить» февральское постановление ВС РФ. В мае, через 64 года и два дня после обвинительного приговора, коллегия ВС РФ определила: «Приговор народного суда Первого участка Миякинского района БАССР отменить за непричастностью».

Мёртвая глава УПК

Фатхулла Бадретдинович Исхаков теперь может рассчитывать на компенсацию морального вреда и всех судебных издержек. Последние ещё можно подсчитать хотя бы приблизительно, но критериев измерения морального ущерба длительностью в 64 года «попросту нет», говорит Виталий Буркин. Сам Исхаков на вопрос «АУ» о планах на компенсацию отвечает: «Подумаю». А затем начинает рассказывать «главное»: «Сколько я поздравлений получил, сколько людей мне написали, звонили, из деревни… Самое главное ведь, что имя [очищено]… и правды я добился».

По словам Виталия Буркина, в первую же неделю после оправдания Исхакова на него обрушился «поток обращений» с просьбой помочь отменить и другие неправосудные приговоры по вновь открывшимся обстоятельствам. Но возбудить подобное производство в России «почти нереально», говорит он: «Практики отмены приговоров по вновь открывшимся обстоятельствам нет».

Юрист Виталий Буркин

49-я глава УПК мертва. Судьи, прокуроры, все участники процесса знают: состоится апелляция, потом кассация, и можно закапывать это дело. Человек сядет, пересмотра не будет.

Адвокат Леонид Абгаджава, к которому «АУ» обратилась за комментариями о практике применения главы 49 УПК, согласен: в части «вновь открывшихся» она «действительно мёртвая – и не применяется, и ничего особо не даёт». «Сначала нужно добиться признания одного из участников процесса виновным в лжесвидетельстве, либо в даче заведомо ложного заключения [эксперта]. Это сам по себе нечастый состав преступлений. Затем придётся обращаться даже не в суд, а к прокурору – чтобы тот вышел с ходатайством о возобновлении производства по вновь открывшимся обстоятельствам, – говорит адвокат. – То есть мы имеем прокуратуру, которая сначала добивается приговора, а потом должна возобновлять производство и “свой” же приговор ломать. Логика изначально заложена неверно, ведь прокурор институционально заинтересован, чтобы этого не делать».

В практике Леонида Абгаджавы был доверитель, который добивался отмены приговора по вновь открывшимся обстоятельствам. «Он смог привлечь эксперта по своему делу к уголовной ответственности – за подложный диплом о высшем образовании. Из этого следовало, что и заключение эксперт дал ложное, – вспоминает адвокат. – Но всё застопорилось на этапе привлечения к ответственности за заведомо ложное заключение. Всё ломается именно на этой стадии». Он считает, что даже в деле Исхакова удалось добиться пересмотра лишь потому, что свидетель раскаялся и сознался в совершении преступления – но такое бывает крайне редко.

Механизм возобновления производства по новым или вновь открывшимся обстоятельствам, регламентированный ст. 413 УПК, «не предполагает массового применения», согласен адвокат Максим Никонов. «Статистика по привлечению, например, экспертов к уголовной ответственности абсолютно штучная, – говорит он. – То же самое относится к основанию [для возобновления производства] о преступной деятельности дознавателя, следователя, прокурора, которая повлекла вынесение незаконного приговора. Надо сначала получить приговор в отношении них».

«Но мы-то должны держать эту систему в тонусе, – говорит Виталий Буркин. – Чтобы любой человек мог рассчитывать на пересмотр, а судья и прокурор – понести наказание. Думаю, пример Исхакова вдохновит других незаконно осуждённых людей».